«Записки охотника» – цикл рассказов Тургенева, посвящённых жителям «глубинки», простым людям, преимущественно – крепостным крестьянам, реже – помещикам.

Сюжетно эти рассказы объединены лишь «образом автора». Тургенев охотится, и во время этих многодневных «экспедиций» встречается с героями своих произведений.

Именно публикация в январском, 1847 года номере журнала «Современник» первого рассказа из будущего цикла – «Хорь и Калиныч» – обратила серьёзное внимание читающей публики на имя молодого литератора Тургенева. Смело можно утверждать, что именно с «Записок охотника» началось восхождение писателя к вершинам заслуженной славы.

Кроме того, этот цикл, (точнее, само словосочетание «Записки охотника») – второй по «раскрученности» «литературный бренд» (первый – «Муму»), подаренный Тургеневым не слишком искушённым в литературе потомкам.

Но едва ли эти «неискушённые потомки» знают, что подзаголовок под «Хорем и Калинычем» – «Из записок охотника» – был с согласия автора добавлен издателем «Современника», И.И. Панаевым, «с целью расположить читателя к снисхождению»: охота в ту пору была весьма популярным хобби целевой читательской аудитории журнала.

Рекламный ход привёл, в итоге, к появлению имени собственного бессмертного произведения. Уже в августе 1852 года «Записки охотника», насчитывавшие к тому времени 22 рассказа, вышли отдельным изданием.

Почему «к тому времени»? Потому что (и опять же – едва ли это известно многим) ещё три новеллы были добавлены Тургеневым в цикл значительно позже, в начале 70-х. Начал Иван Сергеевич с рассказа абсолютно нового, являвшегося, впрочем, завершением истории уже поведанной автором ранее. «Чертопханов и Недопюскин» был написан в 1848 году и опубликован в первом издании «Записок…», а в 1872 году для журнала «Вестник Европы» Тургенев написал рассказ «Конец Чертопханова».

Два других рассказа, дополнивших цикл, были доработаны Иваном Сергеевичем из черновых набросков, появившихся в конце 40-х, в пору работы над основным массивом «Записок…».

Первый из них – «Стучит!» – дорабатывался Тургеневым в 1873-1874 гг. в преддверии издания собрания его сочинений и, в итоге, в него вошедшим.

Второй рассказ, доработанный из старых черновиков, – «Живые мощи» – своим освобождением из долгого ящика в 1874 году обязан подготовке к изданию сборника «Складчина», составленного из трудов русских литераторов в пользу пострадавших от голода в Самарской губернии.

Итого, в окончательной версии «Записки охотника» включают в себя 25 новелл.

Принято считать (да Тургенев и сам уверял в этом себя и других!), что именно «Записки охотника», а вовсе не статья на смерть Гоголя, стали истинным поводом ареста и последующей ссылки в Спасское-Лутовиново. Дескать, «Записки…» – антикрепостническое, а значит – подвергающее государственные устои критике произведение.

На самом деле, нет в этих рассказах ничего антикрепостнического, нет ничего бунтарско-диссидентского. Можно говорить лишь о значительном сугубо литературном «прорыве»: крепостные крестьяне впервые в истории российской словесности стали главными героями произведений; их образы прописаны с любовью и тщанием и – да, этим людям автор не отказал в проявлениях человеческого. Но «анти»? Где? В чём? 

Ещё до выхода в свет «Записок…» отдельным изданием, они привлекли внимание европейских критиков и переводчиков.

Первым проявил инициативу Август Фёдорович фон Видерт. Он переводил «Записки охотника» по текстам рассказов, опубликованных в журнале в 1847-1851 годах. Первые переводы Видерта увидели свет в декабре 1852 - январе 1853 года в лейпцигской  газете «Novellenzeitung», затем – в ноябре-декабре того же года – в «St.-Petersburger Zeitung».

В соперничество с Видертом вступили и другие переводчики. Летом 1852 г. рассказы из «Записок охотника» стали появляться в переводе Т. Громанна в «St. -Petersburger Zeitung».

При содействии известного немецкого прозаика и поэта Теодора Шторма, на которого произвели большое впечатление тургеневские рассказы в переводе Видерта, последний в 1854 году смог выпустить первый том «Записок…» отдельной книгой в берлинском издательстве Шиндлера.

Второй том появился там же в 1855 году под тем же названием, однако переводы для него были сделаны другим, менее искусным переводчиком – Августом Больтцем, преподавателем русского языка в Берлине. В отстранении Видерта от участия в немецком издании «Записок охотника» сказалось, кроме ряда случайных обстоятельств, соперничество переводчиков, наперебой спешивших познакомить немецкого читателя с новым ярким явлением русской прозы.

В апреле 1854 года в Париже вышел первый перевод «Записок…» на французский, выполненный Эрнестом Шаррьером. Перевод, по мнению самого Тургенева, чудовищно неудачный.

20-го октября 1855 года Тургенев писал Видерту: «…я <…> распространился о переводе г. Б.[ольтца], который во многих отношениях может поспорить с переводом Шарриера...»

Уподобляя переводу Шаррьера перевод «Записок…» на немецкий, сделанный Больтцем, Иван Сергеевич указывает на вопиющую несостоятельность этого труда.

Недовольство же переводом Шаррьера побудило Тургенева поддержать другого переводчика – Ипполита Делаво, который, по его собственному свидетельству, перевел «Записки охотника» вскоре после появления их отдельного издания в Москве в 1852 году, но долго не мог найти издателя для своего труда. Совместная работа Делаво и Тургенева над этим переводом продолжалась около года. Опубликован он был в 1858 году.

В 1855 году в журнале Чапльза Диккенса «Household Words» были опубликованы анонимные переводы четырех рассказов цикла на английский язык, а в Эдинбурге появился первый полный английский перевод книги Тургенева под названием «Русская жизнь во внутренних областях страны, или Впечатления охотника. Сочинение Ивана Тургенева из Москвы». Переводчик Джемс Миклджон в предисловии уведомлял читателя о том, что его перевод сделан с французского.

В 1888 году признанный классик новой японской литературы Фтабатэй Симэй перевел с русского текста рассказы «Свидание» и «Три встречи».

Влияние «Записок охотника» на мировую культуру переоценить трудно. Этот цикл не просто оставил заметный след в современных ему исторических «декорациях», но послужил и продолжает служить «при́водом» для новых нарративов.

В мае 2021 года в Спасское-Лутовиново приезжал великий режиссёр Юрий Норштейн, создатель немыслимо прекрасного и непостижимо глубокого мультфильма «Ёжик в Тумане».

Общаясь со зрителями, Юрий Борисович поведал, что на эпизод, в котором Медвежонок издалека, сквозь ночной туман, зовёт своего друга – «Ёёё-жииик! Ёёё-жииик!..» – его вдохновил финал рассказа «Певцы» из «Записок охотника»:

«…как вдруг где-то далеко в равнине раздался звонкий голос мальчика. «Антропка! Антропка-а-а!..», – кричал он с упорным и слезливым отчаянием, долго, долго вытягивая последний слог.

Он умолкал на несколько мгновений и снова принимался кричать. Голос его звонко разносился в неподвижном, чутко дремлющем воздухе. Тридцать раз по крайней мере прокричал он имя Антропки, как вдруг с противоположного конца поляны, словно с другого света, принесся едва слышный ответ:

– Чего-о-о-о-о?»

«…приятно думать, что по крайней мере немецкие читатели прочтут меня в изящном и верном переводе – не то что французские по милости г-на Шарриера».

В апреле 1854 года, т. е. вначале Крымской войны, в Париже вышел в свет французский перевод «Записок охотника», выполненный Эрнестом Шаррьером.

Перевод, по мнению Тургенева, был несостоятельным и ничего общего с подлинником не имел. Издание это было предпринято не столько с литературными, сколько с политическими целями. Оно было вызвано к жизни теми настроениями во французском общественном мнении, которые сопутствовали военному столкновению Франции с Россией.

«…я в этом письме распространился о переводе г. Б.[ольтца], который во многих отношениях может поспорить с переводом Шарриера...» 

Речь идёт о переводах «Записок охотника».