От кого именно Тургенев получил «предостережения» (и получал ли он их в действительности) – остаётся неизвестным.
В воспоминаниях современников о пребывании Тургенева в Москве и Санкт-Петербурге в феврале-марте 1879 года нет ни слова о политической подоплёке чествований писателя, равно как и упоминаний о каких-либо демонстрациях и иных «выступлениях», в которых имя Ивана Сергеевича использовалось бы в качестве идеологического знамени.
Откуда же взялась эта готовность Тургенева взять на себя ответственность за судьбы симпатичных ему социалистов? По-видимому, причиной является упомянутое уже стремление писателя почувствовать себя СВОИМ среди прогрессивно мыслящих граждан России. И не просто своим, а нужным, важным, необходимым. Либеральная его позиция не претерпела существенных изменений со времени разрыва с «Современником», свидетельством чего стал роман «Новь», опубликованный в 1877 году и расцененный оппозицией как «реверанс» режиму. А Тургеневу хотелось быть… Чего мудрить? Ему хотелось быть ЛЮБИМЫМ тою частью российского общества, что была ему наиболее симпатична, а для этого, считал он, ему следует быть ОПАСНЫМ режиму. Вот он, как мог, и старался внушить – себе самому и другим людям, – что власть видит в нём опасность.