Дмитрий Васильевич ГРИГОРОВИЧ (1822 - 1899) – русский писатель, друг Тургенева.
Может быть, кто-то помнит… В фильме «Два дня» Авдотьи Смирновой высокопоставленный министерский чиновник «обзывает» писателя Щегловитова, в музей-усадьбу которого приезжает с инспекцией, «классиком второго ряда».
Эта формулировка в полной мере подходит к писателю Григоровичу. В первом ряду классиков – Толстой, Тургенев, Достоевский, «раскрученные» историей до уровня общемировых культурных брендов. И есть скромный второй ряд, которым довольствуются Григорович и ему подобные; литераторы, начинавшие в одно время и вместе с «титанами», но не прошедшие, в итоге, естественного культурологического отбора в «парадную витрину».
На вопрос «Что написал Тургенев?» девять человек из десяти ответят «Муму». Ответят даже те, кто эту самую «Муму» не читал.
А многие ли сумеют ответить на вопрос «Что написал Григорович?»?
Обратимся к википедии:
«Положение Григоровича в литературе целиком определяется его повестями «Деревня» и «Антон-Горемыка». Их горячо приветствовал Белинский, об их большом значении для своего времени говорили Салтыков, Л. Толстой и другие. В этих произведениях Григорович явился основоположником дворянского народничества в литературе».
Вот та́к… Рискнём предположить, что даже эти знаковые для писателя повести – «Деревня» и «Антон-Горемыка» – известны немногим.
Возможно, кто-то читал в детстве рассказ «Гуттаперчивый мальчик», но многие ли помнят автора?
Между тем, в 1861 году главный «идеолог» журнала «Современник» Чернышевский в своей критической статье «Не начало ли перемены?» поставил Григоровича в один ряд с Тургеневым – правда, в весьма нелицеприятном для писателей контексте:
«Читайте повести из народного быта г. Григоровича и г. Тургенева со всеми их подражателями – всё это насквозь пропитано запахом "шинели" Акакия Акакиевича.
Прекрасно и благородно, – в особенности благородно до чрезвычайности. Только какая же польза из этого – народу? Для нас польза действительно была, и очень большая. Какое чистое и вкусное наслаждение получали мы от сострадательных впечатлений, сладко щекотавших нашу мысль ощущением нашей способности трогаться, умиляться, сострадать несчастью, проливать над ним слезу, достойную самого Манилова. Мы становились добрее и лучше, – нет, это еще очень сомнительно, становились ли мы добрее и лучше, но мы чувствовали себя очень добрыми и хорошими. Это очень большая приятность, ее можно сравнить только с тем удовольствием, какое получал покойный муж Коробочки от чесания пяток…».
Судьба Дмитрия Васильевича удивительна.
Сын отставного гусара, помещика в первом поколении, купившего себе имение Дулебино в Каширском уезде Тульской губернии (кстати, это имение, наряду со Спасским в 1922 году вошло в список охраняемых государством усадеб поэтов и писателей, но сберечь его не удалось – всё разворовали, разрушили и сожгли крестьяне – герои его произведений), он рано остался без отца. Мать и бабушка – обе француженки по происхождению – дали ему французское воспитание. Будучи наполовину французом, Григорович в ранней молодости недостаточно хорошо владел русским языком, долго говорил с французским акцентом.
В четырнадцатилетнем возрасте Григорович поступил в Санкт-Петербургское инженерное училище, в котором проучился до 1840 года и где познакомился с Ф. М. Достоевским, пробудившем в юноше тягу к литературе. (Несколько позже, в 1844 - 1846 гг., он даже жил на квартире Фёдора Михайловича в доходном доме Пряничникова.)
Склонности к военной карьере молодой человек не имел; ушёл из училища после серьёзного проступка: на улице не отдал честь великому князю Михаилу Павловичу. Позже перевёлся в Академию художеств, где познакомился с Тарасом Шевченко.
Дружба с Достоевским привела Григоровича в литературный кружок Белинского, где в апреле 1846 года Дмитрий и познакомился с Тургеневым. Позже оба они вошли в «первый состав» затеянного в 1847 году Некрасовым и Панаевым прогрессивного литературного журнала «Современник». И начал-то Дмитрий Васильевич «резвее», чем Иван Сергеевич. Если у Тургенева в первый год выпуска журнала были опубликованы восемь рассказов из цикла «Записки охотника», то Григорович сразу «выстрелил» повестью «Антон-Горемыка».
«Эта повесть трогательная, – писал Белинский, – по прочтении которой в голове читателя поневоле теснятся мысли грустные и важные».
В начале 1860-х годов, когда в редакции «Современника» произошёл раскол между группой писателей-дворян (Островский, Гончаров, Тургенев и Толстой) и молодыми радикалами – Чернышевским с Добролюбовым, Григорович поддержал первую группу и вместе с остальными будущими классиками покинул журнал.
С 1864 года Григорович надолго совершенно «замолкает», не находя для себя точек соприкосновения с современностью, и уходит в работу по Обществу поощрения художеств, деятельным секретарем которого он оставался долгое время. За долголетние труды по обществу Григоровичу были пожалованы чин действительного статского советника и пожизненная пенсия.
В середине 1880-х годов Григорович снова берётся за перо и пишет повести «Гуттаперчевый мальчик», «Акробаты благотворительности» и «Воспоминания».
Отношения Григоровича и Тургенева, оставаясь на протяжении многих лет ровными, не были согреты подлинной духовной близостью. Ценя в Григоровиче талантливого писателя, Иван Сергеевич иронизировал порой над некоторыми, как ему казалось, суетными чертами характера своего товарища. Однако под конец жизни, в письме к М.Г. Савиной от 2/14 марта 1882 года, Тургенев очень тепло охарактеризовал Дмитрия Васильевича:
«Он, при некоторых недостатках, вообще свойственных человеческой природе, – прекрасный человек и верный друг».
Впрочем, отсутствие полного единодушия не мешало Григоровичу и Тургеневу предаваться время от времени совместным «увеселениям».
Так, например, в мае 1855 года Григорович вместе с ещё двумя близкими приятелями Ивана Сергеевича – Дружининым и Боткиным – нагрянул к нему в гости в Спасское.
Друзья пробыли тогда в усадьбе писателя три недели, и Тургенев остался очень доволен.
«Мы проводили время очень приятно и шумно, – писал Иван Сергеевич на следующий день после отъезда гостей П.В. Анненкову, – разыграли на домашнем театре фарс нашего сочинения и пародированную сцену из озеровского "Эдипа", в костюмах, с декорациями, занавесом, публикой, вызовами, соперничеством и маленькой даже интрижкой – словом, со всеми принадлежностями домашнего театра; ели и пили страшно, играли в биллиард, кегли, катались на лодке, ездили верхом, врали и говорили серьезно до 2-х часов ночи — словом, кутили...».
31 мая (12 июня) 1881 года Тургенев в очередной раз приезжает из-за границы в Спасское, ещё не зная, что этот раз – последний. Он пробудет в родовой усадьбе до конца августа, и, - вот удивительно! – этим летом его навестят люди, сыгравшие в жизни писателя немаловажные роли: семейство Полонских, Лев Толстой, Е. М. Гаршин, М.Г. Савина… В числе последних в жизни Тургенева гостей Спасского-Лутовинова оказался и Григорович. Он приехал к другу 27 июня (9 июля) и прожил в усадьбе пять дней.