Яков Петрович ПОЛОНСКИЙ (1819 - 1898) вошёл в историю «прицепом» к Тургеневу как человек, которому адресованы были строки, ставшие впоследствии культовыми для тургеневедения и литературного маркетинга:
«Когда вы будете в Спасском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу, родине поклонитесь, которую я уже вероятно никогда не увижу».
Это обидно, поскольку Яков Полонский был не только близким другом Ивана Сергеевича, но и самостоятельной «творческой единицей» – поэтом, прозаиком и немного художником. Кстати, именно его живописные этюды, сделанные в Спасском-Лутовинове, помогли при воссоздании облика главного усадебного дома во второй половине XX века.
Литературное наследие Полонского велико и неравноценно. Оно включает в себя несколько сборников стихотворений, многочисленные поэмы, романы и рассказы. Увы, качество их не позволило Якову Петровичу снискать литературную славу. Не то чтобы всё это было плохо… Скорее, не ново и тускловато.
Несмотря на усердие, с которым Полонский писал прозу, ныне он более известен, скорее, как «поэт-песенник»: на его стихи 67 композиторов создали 128 музыкальных произведений – преимущественно – романсов. Стихи Якова Петровича положили на музыку А. С. Даргомыжский, П. И. Чайковский, Цезарь Кюи, С. В. Рахманинов, С. И. Танеев, А. Г. Рубинштейн, А. Т. Гречанинов. С одной из таких песен связана удивительная история. В 1853 году Полонский написал стихотворение «Песня цыганки». Начиналось оно строфой, прекрасно всем сегодня известной:
«Мой костёр в тумане светит;
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту».
Наверняка, многие слышали эту песню, ставшую «народной». Её охотно поют на застольях – где-то между «Ой, мороз-мороз…» и «Ой, то не вечер…». Поют, разумеется, не задумываясь об авторстве стихов. Забавно, что музыку на это стихотворение в своё время написал Чайковский, но получившийся романс исполняют лишь профессиональные оперные певцы. А музыка, под которую «Мой костёр в тумане светит…» поют за праздничным столом – действительно народная.
Я.П. Полонский - Усадебный дом И.С. Тургенева, 1881 год |
С 1851 по 1859 год Полонский сотрудничал с журналом «Современник», редактировал в 1859-1860-х годах журнал «Русское слово». Служил секретарём в Комитете иностранной цензуры, в Совете Главного управления по делам печати (1860-1896). В начале 1860 годов сблизился с Ф.И. Тютчевым. Дружеские отношения поэтов продолжались вплоть до смерти Тютчева в 1873 году и нашли своё отражение в их творчестве.
Что же касается адресованной Полонскому пронзительной фразы «Когда вы будете в Спасском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу, родине поклонитесь, которую я уже вероятно никогда не увижу», то сто́ит, пожалуй, обратить внимания на два момента.
Во-первых, в оригинале присутствует местоимение «вы» («когда ВЫ будете в Спасском…») впоследствии – при цитировании – из этого предложения периодически исчезающее. Кроме того, в нём отсутствует тире между словами «дубу» и «родине», в этом «заклинании» незаконно прописавшееся.
А, во-вторых, в отрыве от исторического контекста (в данном случае – от многолетней истории переписки Тургенева с Полонским) фраза воспринимается как некое вдохновенное откровение – вот это вот «…поклонитесь от меня дому, саду…» – и далее по тексту.
Между тем, «поклонитесь от меня» – давным-давно устоявшаяся эпистолярная форма прощания Тургенева именно с Яковом Петровичем. В зависимости характера письма и от степени близости с тем или иным респондентом, Иван Сергеевич завершал свои послания по-разному – от куртуазно-официозного «Примите, господа, мои заверения в совершеннейшем к вам почтении» до уютного «Душевно любящий Вас». Некоторые письма писатель завершал «поклоном» – но от первого лица. То есть «низко кланяюсь Вам».
А вот в письмах Полонскому часто велел в конце кланяться от своего лица именно его! Вот несколько примеров (наугад, навскидку – первое, что автору на глаза попалось!):
«Поклонись от меня твоей милой жене – и прими от меня крепкое рукопожатие».
Париж, 2 января 1878
«Передай мой дружеский поклон всем приятелям – не забывая ни Савиной, ни Бородаевской».
Париж, 5 апреля 1879
«Ну вот, кажется, всё. Поклонись от меня, во-первых, твоей милой жене – а во-вторых, всем хорошим знакомым».
Париж, 20 мая 1879