Л.Н. Толстой |
Заочное знакомство двух будущих столпов русской литературы – Льва Толстого и Ивана Тургенева – произошло задолго до их личной встречи.
В 1852 году Тургенев, пребывая в спасской ссылке, прочёл в девятой и десятой книжках журнала «Современник» повести «Детство» и «Отрочество» начинающего литератора Льва Толстого.
Иван Сергеевич в восторге.
«Это талант надёжный, пиши ему и понукай его писать. Скажи ему <...>, что я его приветствую, кланяюсь и рукоплещу» – делится он своими впечатлениями с Некрасовым.
Вскоре Тургенев знакомится с сестрой Толстого, Марией Николаевной, которая живёт со своим семейством в 20 верстах от Спасского-Лутовинова – в селе Покровском. 24 сентября 1854 года Тургенев с визитом приезжает в Покровское и много расспрашивает Марию Николаевну о брате, в ту пору служившем в действующей армии.
Мария Николаевна сообщает брату о восхищении автора «Записок охотника» (шутка ли!) его талантом. Вскоре после этого Толстой посвящает Тургеневу свой рассказ «Рубка леса».
В первом письме Толстому от 9 октября 1855 года Тургенев благодарит его за это посвящение и уговаривает уйти в отставку:
«<...> военная карьера – не ваша. Ваше назначение быть литератором, художником слова. <...> Ваше орудие – перо, а не сабля».
21 ноября 1855 года Толстой вернулся из Севастополя в Петербург и сразу же отправился к Тургеневу.
«<...> вот уж более двух недель у меня живет Толстой. <...> что это за милый и замечательный человек. Я его полюбил каким-то странным чувством, похожим на отеческое. Он нам читал начало «Юности» и другой рассказ. О – есть вещи великолепные!» – писал Тургенев П.В. Анненкову 9 декабря 1855 года.
Приобщая отставного поручика Льва Толстого (участника обороны Севастополя!) к литературной жизни Петербурга, Иван Сергеевич знакомит его с сотрудниками «Современника» – Н.А. Некрасовым, И.И. Панаевым, И.С. Гончаровым, В.П. Боткиным, Д.В. Григоровичем, А.В. Дружининым.
Началось очное сотрудничество Льва Николаевича с «Современником», определился круг общения писателя, однако вскоре обнаружила себя и некая «архитектурная» несовместимость Толстого «со всем этим». И в его случае дело было вовсе не в различии общественно-политических взглядов и представлений об обустройстве будущего России.
Толстой тогда уже искал глубинную истину, которая позволила бы сделать всех людей счастливыми, причём пребывал в той стадии поиска, когда искомое не только не найдено, но и не определено, зато точно уже известно, что искомым не является.
В итоге, в начале 1857 года Лев Николаевич без всякого сожаления оставляет Петербург и отправляется в путешествие по Европе, а в 1859-м – более чем за год до идеологического раскола в рядах «Современника» – прекращает сотрудничество с этим журналом.
Непросто складывались и отношения между ним и Тургеневым. Очарованные друг другом как литераторами, творцами, они довольно скоро обнаружили некую несовместимость, «разность», в общечеловеческом плане.
«С Толстым не могу сблизиться окончательно: слишком мы врозь глядим», «Всё, что я люблю, он не любит – и наоборот», – писал Тургенев.
А вот строки из его письма, отправленного в сентябре 1856 года самому Льву Николаевичу:
«Кроме собственно так называемых литературных интересов – я в этом убедился – у нас мало точек соприкосновения; вся ваша жизнь стремится в будущее, моя вся построена на прошедшем… Идти мне за вами – невозможно, вам за мною также нельзя…»
Не способствовало дружбе и некоторое легкомыслие, проявленное Иваном Сергеевичем по отношению к сестре Толстого.
Мария Николаевна Толстая |
Её семейная жизнь не сложилась, она развелась с мужем. И Тургенев, бывая у Марии Николаевны в гостях и вёдя с ней задушевные беседы, не отказывал себе в удовольствии немного флиртовать.
«Сестра автора "Отрочества" – премилая женщина – умна, добра и очень привлекательна. <...> на старости лет я едва не влюбился», – писал Иван Сергеевич.
Но если писатель ЕДВА не влюбился, то молодая графиня влюбилась по-настоящему. Толстому казалось, что Тургенев специально «влюбил» в себя его сестру, при этом с самого начала не имея намерения не только жениться, но даже хотя бы ответить взаимностью. Разумеется, подобное поведение вызывало у будущего «нравственного ориентира всея Руси» активное неприятие.
«Тургенев скверно поступает с Машенькой», – пишет он в своём дневнике 4 сентября 1858 года.
Но это всё – чуть позже. А 31 мая 1856 года Толстой впервые приезжает в Спасское. В письме Некрасову он делится открытием:
«Тургенева надо показывать в деревне. Он там совсем мне близкий, хороший человек».
Брезжит надежда на потепление отношений. Тем более что писателей связывает общая страсть – охота. Но – нет. Чем лучше эти два человека узнают друг друга, тем больше находится причин для взаимного неприятия. Толстой пытается понять личную жизнь Тургенева. Жизнь писателя «на краешке чужого гнезда» вызывает осуждение:
«Тургенев глупо устроил себе жизнь. Нельзя устроить необыкновенно. У него вся жизнь притворство простоты. И он мне решительно неприятен», — писал Толстой в своём дневнике.
И ещё более категоричное: «Он не любит, а любит любить».
25 марта 1861 года Толстой в очередной раз приехал к Тургеневу в Спасское, откуда оба собирались отправиться на охоту. Тургенев только-только закончил работу над романом «Отцы и дети». Мнение Толстого было очень важно Ивану Сергеевичу, и он предложил прочитать рукопись. Толстой же, улегшись на знаменитый тургеневский диван Самосон, за чтением рукописи уснул, чем нанёс автору серьёзную обиду.
В событиях, произошедших пару месяцев спустя, уже не было ничего удивительного. Причина для ссоры назревала давно; нашёлся, наконец, повод.
27 мая (8 июня) 1861 года Толстой и Тургенев завтракали у Афанасия Фета, в его имении Степановка. В ходе разговора жена Фета спросила Тургенева про новую гувернантку из Англии, воспитательницу его дочери. Ответ Тургенева и последующая перепалка с Толстым подробно описаны Афанасием Фетом в книге «Мои воспоминания»:
«Тургенев стал изливаться в похвалах гувернантке и, между прочим, рассказал, что гувернантка с английскою пунктуальностью просила Тургенева определить сумму, которою дочь его может располагать для благотворительных целей. "Теперь, – сказал Тургенев, – англичанка требует, чтобы моя дочь забирала на руки худую одежду бедняков и собственноручно вычинив оную, возвращала по принадлежности".
– И это вы считаете хорошим? – спросил Толстой.
– Конечно; это сближает благотворительницу с насущною нуждой.
– А я считаю, что разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья, играет неискреннюю, театральную сцену.
– Я вас прошу этого не говорить! – воскликнул Тургенев с раздувающимися ноздрями.
– Отчего же мне не говорить того, в чем я убежден, – отвечал Толстой.
Не успел я крикнуть Тургеневу: "Перестаньте! ", как бледный от злобы, он сказал: "Так я вас заставлю молчать оскорблением". С этим словом он вскочил из-за стола и, схватившись руками за голову, взволнованно зашагал в другую комнату».
В тот же день Толстой отправил Тургеневу письмо с требованием немедленных извинений за сцену у Фета. Тургенев письмо получил и ответил Толстому незамедлительно: он сухо и официально извинился, а затем сообщил, что после всего произошедшего считает, что любые отношения между ними закончены навсегда.
По ошибке это письмо не было доставлено в срок Толстому из-за оплошности посыльного. Лев Николаевич, не дождавшийся ответа от Тургенева, в бешенстве отправил Тургеневу из Богослова – почтовой станции на полпути по большой дороге между Мценском и Чернью и между имениями Толстого Никольское-Вяземское и Спасским Тургенева – письмо с вызовом на дуэль за оскорбление. Он писал, в частности, что не желает стреляться пошлым образом, т. е. чтобы два литератора приехали с третьим литератором, с пистолетами, и дуэль бы кончилась шампанским, а желает стреляться по-настоящему и просит Тургенева приехать в Богослов к опушке леса с охотничьими ружьями.
Тургенев вызов принял, но стреляться согласился только по всем дуэльным правилам, с секундантами и на пистолетах. Толстой, узнав об этом, написал ему такой ответ: «Вы меня боитесь, а я вас презираю и никогда дела с вами иметь не хочу».
Дуэль, слава богу, так и не состоялась, но долгих 17 лет два классика между собой не общались.
Лишь 6 (18) апреля 1878 года Толстой отправляет Тургеневу письмо с предложением мира и дружбы:
«Иван Сергеевич!
В последнее время, вспоминая о моих с Вами отношениях, я, к удивлению своему, почувствовал, что я к Вам никакой вражды не имею. Дай бог, чтобы в Вас было то же самое. <…> Если так, то, пожалуйста, подадимте друг другу руку, и, пожалуйста, совсем до конца простите мне всё, чем я был виноват перед Вами. <…>
Искренно, если вы можете простить меня, предлагаю вам всю ту дружбу, на которую я способен. В наши года есть одно только благо – любовные отношения между людьми. И я буду очень рад, если между нами они установятся».
Как вспоминал Анненков, растроганный словами Толстого Тургенев, читая это послание, плакал. И он немедленно пишет ответ:
«Любезный Лев Николаевич, я только сегодня получил Ваше письмо <…> Оно меня очень обрадовало и тронуло. С величайшей охотой готов возобновить нашу прежнюю дружбу и крепко жму протянутую мне Вами руку. <…>».
В том же году 8 и 9 (20 и 21) августа, а затем 2 (14) сентября Тургенев гостил у Толстого в Ясной поляне.
Свершилось, пожалуй, величайшее в истории русской литературы примирение.