Александр Васильевич ДРУЖИНИН (1824-1864) – русский писатель, литературный критик, переводчик Байрона и Шекспира; инициатор создания Общества для пособия нуждающимся литераторам и учёным.

Наряду с Боткиным, Григоровичем и Анненковым  – один из ближайших друзей Тургенева.

Дворянского происхождения. Получил домашнее образование, учился в Пажеском корпусе, служил в лейб-гвардии Финляндском полку. По слабому здоровью и желанию посвятить себя литературе в январе 1846 года вышел в отставку. В итоге – действительно посвятил недолгую свою жизнь литературе. (В возрасте сорока лет Дружинин умер от чахотки.)

Уже в декабре 1847 года он дебютировал в «Современнике» повестью «Полинька Сакс». Далее публиковал в этом же журнале рассказы, повести, романы, а позднее – очерки текущей периодики и литературно-критические статьи.

Но если публицистика, литературная критика и переводы британских классиков Дружинина действительно чего-то сто́ят, то писателем он был – так себе.

В начале 50-х  Тургенев и Боткин начали откровенно давить на Некрасова – мол, стыдно публиковать произведения столь бездарного автора в «Современнике».

– Да вы сами восхищались «Полинькой Сакс» Дружинина, – воскликнул Некрасов, – даже находили, что его женские типы напоминают Гёте!

Тургенев пояснил Некрасову, что если они и хвалили «Полиньку…», то он забыл, какая была в 1847-48 годах «голодовка» в русских журналах относительно беллетристики, что на прежних литераторов наложена была печать молчания, и цензура не пропускала ничего из их произведений, так что «Полинька Сакс» и могла иметь некоторый успех. Он привел пословицу: «На безрыбье и рак рыба» – и уверял, что, появись теперь «Полинька…», на неё никто не обратил бы внимания.

Почему же Александр Васильевич стал близким другом Ивана сергеевича?

Известный критик и историк литературы Евгений Андреевич Соловьёв в биографическом очерке о Тургеневе охарактеризовал Дружинина так:

«Эстетики, эпикурейцы и оптимисты в душе составляли ближайший кружок Тургенева. [Речь идёт о 1850-х. – Прим. автора] Самыми типичными из них следует признать В. П. Боткина и Дружинина. <…>

Дружинин, прославленный критик пятидесятых годов, переводчик Шекспира и знаток английской литературы, для пропаганды которой в России он благодаря своему лёгкому слогу, приятному и красивому изложению сделал очень много, – ещё при жизни пережил свою известность. Как и в других пятидесятниках, ничего гражданского в нём не было. Он жил культом красоты, поэзии, Шекспира и Пушкина… <…>

Дружинин находил, что в журнале не следует печатать повести и рассказы с сюжетами из народной жизни.

– Подписчики у журнала – люди образованные, – говорил он, – за что же преподносить им чтение из той среды, которая для них чужда? Ну интересно ли образованному читателю знать, что Ерёма ест мякину, а Матрёшка воет над павшей коровой! Право, всё, что пишут о русском мужике, преувеличено; какие это у него потребности могут быть к другой жизни? Он совершенно доволен и счастлив, если ему удастся в праздник опиться до опухоли брагой или до скотского состояния водкой.

<…>

Когда Дружинина упрекали, что он безучастно относится ко всем современным вопросам, то он отвечал:

"Целесообразнее будет, если я стану видеть одни хорошие стороны жизни. К чему мне портить свою кровь разными волнениями? Я лучше буду наслаждаться своей молодостью. От наших разговоров и волнений мужик не перестанет есть мякину, общественный строй не изменится, за что же я сам себе буду отравлять жизнь? Все это происходит у вас от у пессимистического взгляда на жизнь, а у меня оптимистический взгляд".

<…>

Приведенная сценка недурно характеризует Дружинина и других пятидесятников. Особенно винить их за эпикуреизм, за отсутствие гражданских чувств не приходится, ибо атмосфера, которой они дышали, была слишком душна. Как живые люди они должны были чем-нибудь увлекаться, чувство самосохранения заставляло увлекаться их предметами самыми отвлеченными, самыми далекими от практической действительности».

Видимо, этот оптимизм, эта способность радоваться жизни (в сочетании с незацикленностью на социальных проблемах общества) и поспособствовали сближению Дружинина с Тургеневым – двухметровым Пьеро, увязшем в собственных рефлексиях. Для получения простеньких, но ярких позитивных эмоций Иван Сергеевичу нужны были внешние «источники питания», каковыми и сделались Боткин с Дружининым. Тургенев не считал ни одного, ни другого равным себе по литературным талантам, не видел в этих людях единомышленников в герценовско-некрасовском понимании слова, но это были замечательные друзья.

В мае 1855 года Дружинин вместе с Григоровичем и Боткиным нагрянул к Тургеневу в Спасское. Друзья пробыли тогда в усадьбе писателя три недели, и Иван Сергеевич остался очень доволен.

 «Мы проводили время очень приятно и шумно, – писал Иван Сергеевич на следующий день после отъезда гостей Анненкову, – разыграли на домашнем театре фарс нашего сочинения и пародированную сцену из озеровского "Эдипа", в костюмах, с декорациями, занавесом, публикой, вызовами, соперничеством и маленькой даже интрижкой – словом, со всеми принадлежностями домашнего театра; ели и пили страшно, играли в биллиард, кегли, катались на лодке, ездили верхом, врали и говорили серьезно до 2-х часов ночи — словом, кутили...».

И всё же Дружинин – этот эпикуреец и сторонник «чистого искусства» – в историю российской литературы вошёл. Правда, не как писатель или критик, а в роли уникальной, благородной, им самим для себя выдуманной и блестяще исполненной.

Речь идёт о создании «Общества для пособия нуждающимся литераторам и учёным».

В ноябре 1856 Дружинин предложил создать Литературный фонд по образцу британского аналога. На эту же тему он опубликовал статью «Несколько предположений по устройству русского литературного фонда для пособия нуждающимся лицам учёного и литературного круга».

Коллеги по цеху идею горячо поддержали, но, как и всякая идея, она требовала для реализации персонифицированного движителя, чей энтузиазм был бы деятельным. И Дружинин начал действовать. Ему удалось организовать кружок учредителей из 11 человек, в который вошли представители «Современника», «Отечественных Записок» и «Библиотеки для чтения». В это группу, помимо прочих, вошли Тургенев, Анненков и Чернышевский.

Целью фонда являлось «оказание вспомоществования нуждающимся осиротевшим семействам литераторов и учёных, а также тем литераторам и учёным, которые по преклонности лет или по иным причинам не могли содержать себя собственными трудами. По мысли его создателей, он мог также способствовать изданию полезных литературных и учёных трудов, которые не могли быть изданы самими авторами и переводчиками по недостатку средств, а равно доставлять бедным даровитым молодым людям способы к окончанию их образования и приготовлению себя к литературной и учёной деятельности, а недостаточным учёным и литераторам — способы к путешествиям, необходимым для самоусовершенствования или для довершения предпринятого ими труда».

Проект устава Общества был подписан всеми учредителями 2 февраля 1859 года и высочайше утверждён 7 августа 1859 года. Первое общее собрание учредителей состоялось 8 ноября 1859 года на квартире министра народного просвещения Евграфа Петровича Ковалевского. Интересно, что Дружинин не стал ни председателем «литфонда», ни замом, ни секретарём, ни казначеем, словом, не занял ни один из ответственных постов.

Денежные средства общества образовывались из ежегодной субсидии в 1000 рублей от Министерства народного просвещения, членских взносов, единовременных пожертвований, пожалований высочайших особ, доходов от публичных чтений, концертов, спектаклей, издания литературных и учёных трудов. Так, ежегодно Александр II вносил в Фонд 1000 рублей, пожертвования делали императрица Мария Фёдоровна, великие княгини Елена Павловна и Александра Иосифовна, великие князья Константин Николаевич и Михаил Николаевич.

В первый же год своего существования Общество, имевшее при своём основании 2200 рублей, владело уже капиталом в 35 тысяч руб. и назначило пенсии 15 лицам на сумму в 3510 руб. и выдало 56 лицам 7500 руб. единовременных пособий.

Дружинин затеял и осуществил великое для литературы и литераторов дело. И после его смерти друзья и соратники оплакивали не писателя, а гражданина.

Статья-некролог на смерть Александра Васильевича была написана Тургеневым для прочтения в собрании Литературного фонда 2(14) февраля 1864 года. Вот фрагмент этой речи:

«Неподдельная любовь к родной словесности, высокое чувство справедливости, уважение к труду и к труженикам, искреннее сочувствие нужде и горю высказывались в каждом его слове – и с неменьшей силой высказывалась также вражда ко всему ложному и недоброму. Дружинин обладал в высокой степени тем, что мы называем характером. Он ясно сознавал идеал, к которому стремился и который людям противуположного образа мыслей мог показаться узким или недостаточным; но он честно служил этому идеалу со всей энергией твердой воли, со всей силой убеждения, которое не боится ни насмешек, ни отрицаний, ни даже одиночества и забвения».